Дальние страны

«Властелин Колец», часть вторая.

Немало написано о популярности Джона Рональда Руэла Толкиена и его «Властелина Колец», но и сейчас трудно понять, почему мрачную тысячестраничную сказку, переполненную отсылками к кельтской мифологии и сложными лингвистическими построениями, читают столько людей. Говорят, по суммарному тиражу книга уступает только Библии и Корану. Но Толкиен совсем не похож на родоначальника новой религии, а его книга – на Священное Писание. Если продраться через массу странных названий и малопонятных комментариев, можно открыть для себя достаточно увлекательный роман, в котором проглядывают черты английской классики. Но разве это занимает миллионы читателей? Разве это заставляет взрослых людей одеваться в доспехи, жить в лесах, серьезно обсуждать отличия Второй и Третьей эпохи и превращать обсуждение «Властелина Колец» в дикую науку, напоминающую эзотерические учения? Простой оксфордский профессор Толкиен явно не представлял, что его книга окажет такое влияние на людей. Он просто занимался тем, что ему интересно, — создавал новый мир, устроенный по законам мифологии, в меру сказочный и очень реальный. Мир, в котором есть свои народы, языки, страны и города, своя история и география. Всё как у нас, но при этом абсолютно иное.

Думается, именно в этом можно найти объяснение невероятной популярности книги. Современная цивилизация с её высокими технологиями, огромными потоками информации, постоянными геополитическими конфликтами слишком агрессивна. Человек устал. Достижения прогресса вызывают желание спрятаться. В такой ситуации описание совершенно иного мира чрезвычайно увлекает. Толкиен заложил в свою книгу колоссальную энергию нового времени иного пространства. Его мир, его собственная мечта стала мечтой многих людей. Возможно, поэтому «Властелин Колец» и вызывает такой интерес.

А год назад вышла первая серия экранизации книги. «Братство Кольца», поставленное по первому тому романа, стало коммерчески очень успешной картиной. Впрочем, многие не приняли фильм: говорили, что он иллюстративен, затянут и скучен, и что вообще лучше было бы его не снимать. Успех же «Братства Кольца» скептики объясняли тем, что зрителям просто было интересно, как текст Толкиена воплотился на экране. И раз любопытство удовлетворено, полагали они, следующие серии фильма провалятся. Однако прошел год, и вышла экранизация второго тома – «Две Крепости». Успех её оказался даже более впечатляющим, чем первой серии. Оказалось, зрителям интересно, что же будет дальше, хотя многие прекрасно это знали, потому что читали роман. И надо полагать, что третья серия, которая выйдет в конце этого года и завершит экранизацию, будет не менее успешной, чем две предыдущие.

Надо полагать, причина успеха в том, что Питер Джексон, режиссер всех трех фильмов, не пошел по пути классической экранизации. «Властелин Колец» — книга сложная, многослойная, с авторскими отступлениями, комментариями, балладами и песнями; как настоящий эпос, книга Толкиена воспевает мужество героев и содержит множество описаний сцен сражений. Вероятно, у Джексона был большой соблазн превратить свою трилогию в ряд ярких картинок. Однако ему удалось придумать, как перевести Толкиена на язык кино. Он нещадно сократил многие линии картины, а что-то придумал заново. В результате киноверсия «Властелина Колец» радует любовной историей одного из главных героев Арагорна и эльфийской принцессы Арвен ( эта история существовала до того только в приложениях к роману), многие герои оказались наделены сложными характерами, они терзаются сомнениями. Для Толкиена все это неожиданно.

Питер Джексон снимал именно что свой фильм. Однако это не помешало ему передать дух толкиеновского текста. «Властелин Колец» — это странная сказка. Её главные герои должны уничтожить Кольцо Всевластия, в котором заключена невероятная магическая сила. Они знают, что сделав это, они спасут свой мир от зла. Но это повлечет за собой и другие последствия. Все волшебство, существующее в их мире, исчезнет. Наступит новая эпоха, в которой уже не будет места эльфам и могущественным волшебникам. Но Кольцо приходится уничтожить ради спасения всего остального.

Питер Джексон очень серьезно отнесся к тому, как показать и объяснить тяжесть бремени, которое дано хранителям Кольца. Естественно полагать что, как и в романе, главным хранителем оказывается Фродо Бэггинс – хоббит из Хоббитании (или Шира, как иногда переводят). У Толкиена Фродо – герой с сильным характером. Ему пятьдесят лет, он мудр и остроумен, держит себя на равных с могучими рыцарями. Ему приходится нести Кольцо, и оно постепенно ломает его, но с самого начала мы верим, что он справится. Джексон превращает Фродо в хрупкого юношу с кукольным личиком. Многие упрекали режиссера за то, что он взял на эту роль юного Илайджу Вуда. Но теперь понятно, что этот выбор был правилен. Фродо у Питера Джексона внешне слаб, он страдалец, которому достаются страшные удары, которого мучает Кольцо и, главное – задача, ему порученная.

Но Джексон на этом не останавливается. Он бросает Фродо и других хранителей в мир, потрясающий своими размерами, подавляющий временными пластами. Не зря в фильме(особенно в первой серии) преобладают дальние планы. Герои на них видятся ничтожными точками, пробирающимися сквозь громадные горы, широкие леса и поля. Как будто этот мир хочет поглотить их своей массой. Однако именно эти мелкие точки несут в себе то, что изменит все вокруг. Парадокс в том, что судьбой всего живущего распоряжается хоббит, существо маленькое и, казалось бы, менее всего для этого предназначенное. Об этом фильм Питера Джексона, и очень интересно узнать, как он доведет свою идею до конца. Пока не вышла третья серия, судить о его замысле в целом трудно.

Но многое можно сказать о том, что уже есть, в частности о «Двух Крепостях», которые вышли у нас в начале этого года. «Две Крепости» занимают в романе Толкиена серединное место. Основной сюжет, связанный с уничтожением кольца и победой над силами зла, в этой части буксует. Впрочем, это не мешает читать второй том с таким же увлечением, как и первый или третий. А вот как надо было снимать по нему фильм, вопрос куда более сложный. В «Братстве Кольца» повествование было относительно однолинейным и последовательным. Теперь же герои разделились, появилось много новых персонажей и произошло много такого, что вроде бы не сильно влияет на основной сюжет, но с лихвой отыгрывается в дальнейшем. Неподготовленный зритель не успевает следить за тем, как одна линия в повествовании сменяется другой, а та, в свою очередь, третьей. Надо сказать, что за сюжетом можно и не следить, хотя он и любопытен. «Две Крепости» берут не занимательностью повествования, а его эпичностью. Если первая серия выполняла в будущей трилогии функции приключенческого фильма, то вторая – это фильм батальный. И битва во всем средневековом значении этого слова явлена великолепно и удивительно, потому что почти все линии сюжета в итоге сходятся в крепости Хельмовой Пади.

Штурм Хельмовой Пади – у Толкиена не самый значительный, если вообще не второстепенный эпизод, — превращается в фильме в сокрушительное зрелище. Сорок минут экранного времени длится в фильме эта масштабная, жестокая и одновременно невероятно поэтичная сцена битвы.

Парадокс замысла Питера Джексона ещё и в том, что он снимает экранизацию сказки так, как будто делает исторический фильм. Иногда возникает впечатление, что перед нами картина, снятая вовсе не по Толкиену, что это сделано по «Песни о Роланде» или по стихотворным романам Кретьена де Труа о короле Артуре. Это впечатление усиливается благодаря тому, что многие кадры в «Братстве Кольца» и особенно в «Двух Крепостях» являются самой настоящей стилизацией под картины прерафаэлитов.

Другим удивительным обстоятельством становится то, что Питер Джексон смог идеально прочувствовать и понять средневековую эпическую психологию и наделить ею героев этого фильма. Такого в американском кино, пожалуй, ещё не было. Конечно, в голливудских исторических блокбастерах всё идеально по части костюмов, декораций и фактуры, но герои все равно ведут себя как в офисе или на вечеринке у соседа. В случае с «Властелином Колец» всё по-другому. Король на экране действительно Король, смерть в битве – это Судьба, а Рыцарское Благородство – не пустой звук. Мы видим мир строгий и иерархичный, именно такой, каким он был в средневековых эпосах. И именно в этом главное достоинство киноверсии «Властелина Колец», а вовсе не в эффектных сценах.

Все это, конечно, не означает, что творение Питера Джексона безупречно. Временами герои фильма начинают произносить банальные и пафосные монологи, призванные разъяснить происходящее. Трактовки некоторых персонажей кажутся прямолинейными. Например, один из самых интересных толкиеновских персонажей – злобное, но противоречивое существо Горлум – подается в фильме как случай клинической психиатрии. Горлум страдает раздвоением личности, паранойей и ещё множеством каких-то фобий, что весьма упрощает его противоречивый характер. Некоторые линии романа поданы очень условно. В частности, это касается линии живых деревьев-онтов, в которых у Толкиена есть что-то подлинно мифологическое и завораживающее. А кинематографические онты не более чем нарисованные на компьютере забавные деревяшки, которые умеют разговаривать.

Впрочем, недостатки можно увидеть в любом фильме. А достоинства – не всегда. Далеко не всегда бывает, чтобы великие книги находили достойное воплощение в кино. «Властелин Колец» — именно случай достойной экранизации. Осталось только узнать, чем все закончилось.